Из протокола допроса Сакадынец Ефросиньи Борисовны, 1912 года рождения, уроженки и жительницы деревни Борки: «[…] 15 июня 1942 года  рано утром на зорьке заметила, что по полю от шоссе идут каратели и окружают нашу деревню. […] быстро зашла в дом и залезла на печь. У меня было трое детей: Володя, 13 лет, Николай, 7 лет и Григорий 1940 года рождения. Дети спали. У меня также жил военнослужащий Советской Армии из Казани, оказавшийся на оккупированной территории. Его звали Василий, фамилию не помню. […] по приказанию немца мы вышли на улицу. […] Мой старший сын попал в первый дом. […] не помню, как случилось, но я на улице осталась одна с двумя детьми. Каратель толкал меня в спину стволом оружия и требовал, чтобы я заходила в дом. В этот момент я увидела, что Козловский Максим, лесничий Маркевич и Сакадынец Леон, которых заводили в дом, стали убегать. От меня побежал 7-летний сын Николай. Каратели открыли по ним стрельбу. Мой сын упал. Маркевич также упал под окном моего дома. Сакадынец тоже был убит. […] воспользовавшись тем, что каратели стали преследовать убегавших, я с ребенком на руках забежала в свой дом. Ко мне прибежал 5-летний сын Козловского Максима, сказал, что его мать убили, а отец убежал. Я быстро подняла доску пола, и мы спрятались в ямке под полом […]». Пока женщина сидела с двумя ребятишками, жандармы стащили в хату тела ее сына Николая и односельчанина Маркевича, потом решили прошерстить дом, и тут стал кашлять маленький Гриша. Один из полицаев поднял доску и трижды выстрелил в подпол. Ефросинью Борисовну ранило в ногу, Гришку в грудь. Женщина на время потеряла сознание. Когда очнулась и вылезла наверх, увидела, что каратели прочесывают хаты, оставив на улице караульных. Решила бежать, но удалось это сделать только ей. Раненая пролежала в кустах до вечера. Слышала, как кричали люди, трещали горевшие дома, как гнали по дороге скот. Два дня находилась в деревне Колбово, потом ушла к родственникам в Шалаевку: «[…] на пожарище своего дома нашла кости сына и Маркевича. Здесь же в разных ямках их закопала. Костей сына Козловского не нашла, только кусочек от его штанов на том месте, где была под полом ямка. Наверное, мальчик опять залез в ямку и сгорел там. […] на пожарище дома Косткина нашла обгоревший труп своей матери и там же закопала. […] я проходила деревню Борки и видела, что на пожарищах домов лежали обгоревшие трупы. Потом жители Борок, оставшиеся в живых родственники убитых из других деревень подобрали обгоревшие трупы и закопали некоторые на пожарище, а некоторые на кладбище. В память о погибших в прошлом году ( в 1960-м. – Авт.) был поставлен памятник, на котором имеется надпись и указано, что в деревне погибли 1 800 человек[…]».