Козловский Максим Васильевич, 1891 года рождения, работник лесничества и двоюродный брат Наталии Жданович, на допросе следователя в 1961 году рассказал: «[…] я работал объездчиком Грибовецкого лесничества и проживал в доме […] метрах в 200 от поселка Закрыничье. […] я тогда считал, кто остался в живых, и, как помню, насчитал 43 человека. […] в том же доме жил со своей семьей лесничий Маркевич Иван Иванович. У него было 4 детей. Старшей дочке было 7 лет. У меня было также 4 детей: сын Николай, 18 лет, Станислав, 16 лет, Василий, 5 лет, и Александр, 7 лет. Рано утром на рассвете 15 июня 1942 года я вышел из дома во двор и услышал шум моторов машин на шоссе Могилев – Бобруйск. Шоссе от дома было видно. […] я насчитал 24 автомашины. На машинах сидели вооруженные люди. […] сын Николай отводил в это время на пастбище лошадь. […] он подошел ко мне и мы вышли на опушку леса в сторону поселка Закриничье.  […] машины свернули и пошли в направлении деревни Борки. […] не доезжая остановились, мотоциклисты поехали в деревню. […] мы пошли в дом, решив одеться и уйти в лес. Жена моя спала. Я ее разбудил и предложил уходить в лес. Жена отказалась, заявив, что староста с полицейскими грозил ей, что убьет меня за то, что я хожу с лесничим Маркевичем в лес. […] в наш дом зашли человек 5 карателей, все они были в немецкой одежде. На головах у них были каски. На касках и рукавах одежды были знаки, изображающие череп (знак отличия батальона Дирлевангера. – Авт.). […] показывали, чтобы мы собирались и выходили из дома. […] два карателя, стоявшие около дома, разговаривали между собой по-русски с украинским акцентом. […] повели нас в направлении поселка Закриничье […] несколько карателей остались возле дома. […] один из карателей привел к нам детей Маркевича и моих. Я взял на руки сына Василия. […] повели нас в поселок. […] поселок был окружен карателями. […] в дома заводили по 8 человек и расстреливали. […] получилось так, что я, Маркевич и еще несколько человек остались на улице. Нас последних повели в дом Королева. […] жена Маркевича не хотела  заходить, у нее на руках был годовалый ребенок. Каратель вырвал с рук ребенка, взял его за ноги и ударил головой о шулю (бревно), лежащую около дома. Ребенок сразу скончался. […] Маркевич схватил стоявшие в коридоре дома вилы и ударил карателя вилами в грудь. Каратель упал и что-то закричал по-немецки. В это время я и Маркевич бросились бежать. […] Маркевич был убит. У меня на руках был мой пятилетний сын Василий. Пуля попала мне под лопатку и вышла возле шеи […]».
Раненый Максим Козловский не мог нести сына, опустил его на землю и приказал бежать за ним. Мальчик не послушался, вернулся в поселок к маме… Максим Васильевич под автоматной очередью смог добраться до деревни Немки. Только на третий день он вернулся в Закриничье. «[…] на пожарищах домов лежали кости сгоревших людей, кое-где лежали обгоревшие трупы. Каратели убили и сожгли мою жену Анну Даниловну, сыновей Николая, Станислава и Василия, сын Александр спасся. Семья Маркевича погибла вся. Трупы жен Николая и Станислава я не нашел. Зная, в какие дома их завели, я собрал на пожарищах все кости и там же закопал. Трупа Василия я также не нашел, нашел часть его несгоревшей рубахи, и поэтому узнал, в каком доме он был убит и сожжен. […] Когда я пришел в деревню Немки и рассказал о расправе над населением деревни Борки, все население Немки ушло в лес. Если не ошибаюсь, 22 июля 1942 года каратели приехали в деревню Немки и сожгли ее. Тогда в ней было около 120 домов. Из жителей был убит только один старик Жевлаков Андрей Яковлевич, который остался в деревне. […] среди карателей были немцы и украинцы. Мне еще рассказывали, что каратели, приехав в деревню Борки, собрали всех местных полицейских вместе с их семьями, закрыли в сарае около школы и сожгли живьем[…]».